Выставка «Московские художники. 20–30-е годы», организованная Московской организацией Союза художников РСФСР и Союзом художников СССР, представляет зрителю панораму художественной жизни Москвы двух первых послереволюционных десятилетий.
На выставке экспонируется живопись, графика, скульптура из собраний старейших художников Москвы, их наследников и коллекционеров.
Наше время глубокого переосмысления истории страны, её культуры и искусства требует изучения прошлого без оков и стереотипов, с единственной целью познать истину. Выставка даёт такую возможность, показывая широкий спектр живописных и пластических идей, разнообразие творческих направлений. Она знакомит с произведениями ярких, самобытных художников, которые долгое время были неизвестны широкому зрителю, а подчас и специалисту. Работы М. Б. Вериго, Л. Н. Агалаковой, М. Ф. Шемякина, М. В. Ломакиной, Д. Е. Гуревич, Н. И. Прокошева и многих других незаслуженно забытых художников занимают на выставке достойной место рядом с произведениями известных живописцев, графиков, скульпторов.
Данная экспозиция продолжает исследование искусства Москвы, начатое выставками к 30-летию и 50-летию МОСХ РСФСР.
Пробудившийся в последние годы интерес к русскому авангарду привёл к жизни обширные фундаментальные экспозиции и персональные выставки выдающихся мастеров. Настоящая выставка многими нитями связана с этим и должна восприниматься на фоне различных показов, освещающих искусство первых лет после революции.
Москва испокон веков является культурным и духовным центров страны. Она не только хранительница традиций, но и родина новейших идей в искусстве начала XX века, связанных с ярким и дерзким бунтарством «Бубнового валета», с творчеством создателей новейших течений кубофутуризма, супрематизма, лучизма. В Москве в 1920-е годы ещё жила седая старена, сохранившаяся в архитектуре, народном укладе. И в то же время именно здесь собирались С. И. Щукиным и И. А. Морозовым первые в стране коллекции новейшей европейской живописи. В Москве в особом сконцентрированном виде проявлялись важнейшие вопросы культуры и искусства эпохи и в то же время самые разнородные явления обретали своеобразный московский колорит. Всё, что происходило в Москве, отражалось в искусстве всей страны. Как художественный центр во всей своей уникальности и неповторимости Москва ещё недостаточно изучена.
Мы не обладаем всей полнотой информации о многих важных событиях тех лет, которые прямо или косвенно влияли на культуру и искусство, и по сути дела находимся в начале создания истории советского искусства, когда предстоит ещё многое собирать и открывать. А изучать искусство Москвы необходимо, и делать это надо немедля не только для современников, но и ради будущих поколений, которые не простят нам небрежения к бесценному наследию, ещё имеющемуся в наших руках. Время неумолимо, оно стирает следы предшествующих эпох, разрушает памятники искусства, рассеивает произведения художников по частным, иногда безвестным, собраниям, и даже, если они поступят в музеи страны, то становятся труднодоступными. Со временем всё сложнее будет воссоздать полную картину художественной жизни Москвы, восстановить её уникальный творческий потенциал, который родился в начале XX века, получил яркое развитие в 1920-е годы и, постепенно угасая, ещё существовал в 1930-е.
Естественно, что такая огромная, почти необъятная тема, как художественная жизнь Москвы, не может быть исчерпана одной выставкой, тем более что она охватывает всего два с небольшим десятилетия. Некоторые явления показаны наиболее полно, другие лишь фрагментарно. Судьбы самих художников и их произведений были неодинаковы. Наследие одних было бережно сохранено, созданное другими дошло лишь разрозненными работами, а иногда одной-двумя, случайно уцелевшими в сложной судьбе художника. Обзор художественной жизни Москвы, необходимый для введения в большую и многоплановую выставку, не претендует на исчерпывающую полноту. Он лишь намечает основные вехи, выделяя яркие и характерные для Москвы явления.
Одной из первый акций московских художников после совершения революции было участие в спасении произведений искусства и старины. Эта работа сплотила мастеров самых разных групп и направлений. Они принимали участие в охране Кремля, где были сосредоточены огромные государственные и художественные ценности во время первой мировой войны (собрание Эрмитажа, золотой запас и т. п.). Занимались постановкой на учёт художественных и исторических ценностей, находящихся у частных лиц, отыскивали и отвозили в государственные хранилища произведения искусства разных эпох, архивы, которые могли погибнуть. Работа требовала самоотверженности, отнимала много времени и сил, а подчас была сопряжена с риском для жизни. Деятели культуры и московская интеллигенция проявили большую активность и гражданственность.
В конце 1917 года для сохранения наследия была выдвинута идея создания в Кремле Акрополя русского искусства, чтобы за его стенами собрать библиотеки, музеи, архивы. Идея была горячо поддержана московской общественностью. Но переезд в марте 1918 года правительства из Петрограда в Москву и превращение Кремля в правительственную резиденцию не дали возможности осуществиться этой идее.
По инициативе деятелей культуры и просвещения в первые послереволюционные годы в Москве были созданы так называемые Пролетарские музеи, многие из которых находились на окраине города. В их основу были положены подчас целые национализированные художественные собрания, например музей имени А. В. Луначарского открылся в особняке коллекционера И. С. Исаджанова, где экспонировались преимущественно произведения художников «Бубнового валета» из его собрания. Коллекции других музеев, составленные из разных собраний и разрозненных экспонатов, были очень разными по качеству. По мысли устроителей подобные музеи должны были нести культуру в массы, приобщать их к искусству. Эти задачи тесно смыкались с идеями глубокого культурного и художественного преобразования общества, которые были так актуальны в то время. В 1919 году в Москве по инициативе художников был создан первый в стране Музей живописной культуры. Они сами разработали список, по которому государством были приобретены работы русских художников всех левых течений начала века. В дальнейшем предполагалось развивать экспозицию и дополнить собрание произведениями всех времён и народов. Музей просуществовал до конца 1920-х годов и был важной школой для художников, дискуссионным клубом, исследовательской и творческой лабораторией. Продолжали существовать в Москве и многие другие музеи — государственные и частные, открытые для всех посетителей, с разнообразными экспозициями, начиная от древнерусского искусства до современной западной живописи.
Одной из ярких и ранних страниц советского искусства, а так же и московской художественной жизни было участие художников в агитационно-массовом искусстве, создании революционного плаката, оформлении городов к празднествам. К этой работе были привлечены мастера практически всех направлений. Хрупкие и недолговечные эти произведения давно стали собственностью архивов, музеев и библиотек. Лишь немногие из них показаны на выставке, но и они дают представление об этой сфере деятельности художников (плакаты В. А. и Г. А. Стенбергов, Г. Г. Клуциса, русунки разных художников).
Своей неповторимостью, многообразием идей, многоликостью дерзаний художественная жизнь Москвы во многом обязана предреволюционному периоду. В первые годы Советской власти она двигалась вперёд как бы импульсами, заданными предшествующей эпохой, довершая на новой почве всё то, что было рождено духовной революцией начала XX века.
Потребность объединиться была веянием времени и присуща не только русским, но и европейским художникам. Они создавали группы единомышленников, чтобы совместными усилиями формулировать творческие программы, организовывать выставки, отстаивать свои идеи в жарких диспутах.
В Москве начиная с 1917-го до 1932 года насчитывалось более 60 объединений разного характера, состава, долговечности. Некоторые из них возникли ещё в предреволюционный период, в последующем они складывались уже в условиях нового общества, на основе новых идей. Но главное, всё вмещалось в пространство художественной жизни Москвы, находило своё место и обусловливало её особый полифонизм.
Борьба идей в искусстве была сложной и многомерной. С одной стороны продолжалось противостояние реалистов и художников авангарда, отрицавших реализм как единственно верное течение. Отдавая должное великим мастерам прошлых эпох, они в своём творчестве искали новые пути в искусстве, созвучные эпохе.
Выход на арену художников-жизнестроителей, производственников и конструктивистов, стремящихся преобразовать мир, внёс в борьбу новый оттенок и переместил акценты. Начав от конструирования в искусстве, они жаждали перейти не только к конструированию новых городов, одежды, мебели, но даже самого образа жизни человека. Их идеи имели утопический характер. Жизнь не дала возможности им осуществиться. Производственники и конструктивисты отрицали право на существование станкового искусства как в современном обществе, так и в мыслимом ими будущем мире. В его защиту стали не только сторонники реализма, но и авангардисты разных формаций. Полемизируя с противниками станкового искусства, А. В. Шевченко ярко и ёмко сформулировал его задачи: «Именно теперь может жить станковая живопись более чем когда-либо, ибо станковая живопись — картина, это не декорация, не прикладничество, не украшение, которое сегодня нужно, а завтра нет.
Картина — это мысль, можно лишить человека жизни, но заставить его перестать мыслить нельзя».
Важно отметить, что при всей сложности противостояния и яркости неприятия идей друг друга объединения и группировки вели борьбу внутри сферы искусства, ради него самого, ради его жизни. В дальнейшем борьба была вынесена за пределы искусства — в политику. Искусство, его развитие стали искажаться и направляться не по естественному руслу и обусловливаться отнюдь не потребностями самого искусства, а политическими идеями.
Политика, проводимая государством в перовое пятилетие, зиждилась на признании равного права художников всех направлений участвовать в создании искусства нового общества. Это не только заявлялось в печати, но и проводилось в реальную жизнь, о чём свидетельствуют государственные приобретения у лучших представителей всех группировок с соблюдением справедливости. Государство взяло на себя роль единственного мецената. Оно комплектовало музейные собрания, устраивало выставки. На протяжении 1918–1919 годов отделом ИЗО Наркомпроса было открыто более 20 выставок — ретроспективных и современных, персональных и групповых. В них принимали художники разных направлений от реалистов до крайних левых. Это был первый в стране широкий обзор искусства.
С 1922 года государство организует международные выставки советского изобразительного искусства, имевшие большой успех во многих странах Европы и Америки, а также в Японии. На них всегда были достойно представлены московские художники.
Чтобы глубже понять особенности художественной жизни Москвы этих лет, необходимо ознакомиться с хронологией выставок разных объединений, в которой принимали участие и художники, не входящие в те или иные группировки.
В конце 1917 года в Москве прошли выставки объединений, образованных ещё до революции. Одни из них — «Звено», «Свободное творчество» — прекратили на этом своё существование. Другие — «Московский салон», «Бубновый валет», Товарищество передвижных художественных выставок, «Союз русских художников», «Мир искусства» — влились в новую жизнь и продолжили выставляться далее. Вскоре начали возникать совершенно новые образования на основе различных объединяющих сил. Создалась новая расстановка сил.
В 1919 году первым выступило объединение молодых художников (Обмоху). Выпускники Вхутемаса, ученики А. В. Лентулова, А. М. Родченко, Г. Б. Якулова, они поставили перед собой задачу выполнения социально значимых производственных заказов, таких, как киноплакаты, трафареты для плакатов по борьбе с неграмотностью, значки и т. п. А также оформление театральных постановок, улиц и площадей к празднествам. На выставке были представлены абстрактные композиции, а также металлические пространственные конструкции. Обмоху организовало четыре выставки, а затем многие из его участников стали работать в театре, полиграфическом производстве, иные присоединились ко вновь организованным объединениям. На выставке из членов этого объединения представлены братья Г. А. и В. А. Стенберги.
В том же 1919 году выставилось объединение «Цветодинамос и тектонический примитивизм». Ученики А. В. Шевченко и А. В. Грищенко в своём творчестве отстаивали необходимость и жизнеспособность станковой картины. Интересные и яркие живописцы, они заявили о себе как о серьёзном явлении. Но их творчество недостаточно изветсно и изучено (кроме выдающихся лидеров). В 1923 году группировка устроила выставку Общества станковых художников, а затем стала основой объединения «Цех живописцев», который существовал до 1930 года. Членами объединения были Р. Н. Барто, Н. И. Витинг, Б. А. Голополосов, В. В. Каптерёв, В. В. Почиталов, К. Н. Суряев, Г. М. Шегаль и др.
Новые объединения часто создавались питомцами Вхутемаса — нового художественного учебного заведения. Крупнейшие художники страны в первые послереволюционные годы приняли участие в реформе художественного образования, радикально обновив систему и методы педагогики. Они работали в созданных ими новых учебных заведениях, которые были ориентированы на воспитание художников-универсалов. Им предстояло в будущем работать в самых разных сферах искусства — станковой живописи, графике, скульптуре, а также в полиграфии, театре, монументальном искусстве, дизайне. Полученные в институте знания давали возможность применять свой талант очень широко и разносторонне, как и показала в дальнейшем жизнь. Московский Вхутемас несколько лет возглавлял В. А. Фаворский. На выставке представлено большинство ведущих педагогов Вхутемаса-Вхутеина: Л. А. Бруни, П. В. Митурич, Р. Р. Фальк и другие. Представлены также и преподаватели следующих поколений, сохранившие в своей работе традиции Вхутемаса — П. Г. Захаров, В. В. Почиталов, И. И. Чекмазов, В. В.Фаворская.
Когда в конце 1920-х годов радикально изменился курс правительства в области культуры и искусства, прежде всего был ликвидирован московский Вхутеин как рассадник неугодных идей и методов воспитания.
Москва всегда была притягательна для художников. Такой она оставалась и в 1920-е годы. Здесь шла бурная художественная жизнь, работали многие выдающиеся мастера искусства, были открыты учебные заведения и частные студии, музеи, устраивались разнообразнейшие выставки. Со всей огромной страны сюда приезжала молодёжь, жаждавшая получить художественное образование, вносившая свежую струю в культурную жизнь столицы. Молодые художники стремились приобщиться к современному европейскому искусству, но традиционные поездки за границу стали в эти годы невозможны. И для большинства учащихся главным университетом стали коллекции новой русской и западной живописи, имевшиеся только в Москве. В течении 1920-х годов эти собрания глубоко изучались молодыми, давали им возможность познакомиться с новыми живописными и пластическими идеями, что бы обогатить свои собственные произведения.
В 1921 году группа футуристической молодёжи — А. А. Веснин, Л. С. Попова, А. М. Родченко, В. Ф. Степанова, А. А. Экстер — устроила выставку «5×5=25», и, заявив в деклорации от станкового искусства, художники перешли в производство. Они руководствовались идеями включения их творчества в переустройство среды и быта, стали заниматься архитектурой, театром, фотомонтажом, мебелью, одеждой. К производственникам и их деятельности подключались все новые сторонники, такие как В. Е. Татлин и его ученики.
Новый период в жизни страны наступил в 1922 году, после окончания гражданской войны. Стала налаживаться жизнь, возрождалась промышленность, оживилась культурная жизнь. Москва утверждается официальной столицей многонационального государства. Отныне всё значительное в искусстве и культуре страны так или иначе будет связано с Москвой.
Сезон 1922–1923 года отличался особым обилием и разнообразием выставок.
Прошли выставки «Союза русских художников», «Мира искусства», Товарищества передвижных выставок. Впервые показали свои работы участники новых объединений «Бытие», НОЖ, АХРР, «Маковец».
«Новое общество живописцев» (НОЖ) устроило единственную выставку, имевшую известный общественный резонанс. Отказавшись от беспредметных исканий, молодые художники, ученики В. Е. Татлина, К. С. Малевича, А. А. Эстер, обратились к остросоциальной тематике, использовав характерные приёмы примитивизма. Выставка была принята неоднозначно. В сатирическом тоне произведений чиновники узрели издёвку над советским бытом. В то же время отдельные критики отметили в работах художников возрождение образности и эмоциональности. А. М. Глускин, Н. Н. Попов, А. М. Нюренберг, М. С. Перуцкий — участники этого объединения. В последующие годы многие из них вошли в «Бытие». «Бытие», группа выпускников Вхутемаса, утверждала в своём творчестве традиции московской пейзажной школы. Питомцы П. П. Кончаловского и последователи «Бубнового валета» обратились к реалистической пейзажной живописи, стремясь обрести творческую силу в приближении к земле, они по окончании учёбы поехали в живописную подмосковную местность и, проработав там лето, устроили свою первую выставку. Объединение просуществовало до 1930 года, организовав семь выставок. В «Бытие» входили: Ф. С. Богородский, А. М. Глускин, В. В. Каптерёв, П. П. Кончаловский, А. В. Куприн, Н. А. Лаков, А. А. Лебедев-Шуйский, С. Г. Мухин, А. А. Осмеркин, М. С. Перуцкий, Н. Н. Попов, Г. И. Рублёв, А. С. Ставровский, С. М. Таратухин, А. Н. Чирков, М. Ф. Шемякин и другие.
«Искусство — жизнь», или «Маковец», одно из значительных художественных объединений тех лет, возникло в 1921 году. Через год на своей первой выставке оно представило группу ярких и талантливых живописцев и графиков, большей частью принимавших участие в выставках ещё в предреволюционные годы, таких как «Мир искусства», «Московский салон» и др. Состав объединения был сложным и неоднородным. Цементирующими силами являлись глубокая преданность искусству, отчасти дружеские узы. Объединение издавало журнал «Маковец», выпустив два номера. В опубликованном манифесте «Наш пролог» они заявляли: «Мы ни с кем не боремся, мы не создатели какого-либо «изма». Наступает время светлого творчества, когда искусство возрождается в своём бесконечном движении, требует лишь простой мудрости вдохновенных».
«Маковец» утверждал в своём творчестве высокий профессионализм, духовность, непрерывающуюся преемственность традиций в искусстве, идущих от античности до современности через все великие эпохи. Древнерусское искусство обладало для них непреходящей ценностью и источником художественных идей. «Углублённый реализм» — таково было определение творчества этой группы, данное ведущими критиками. Лидером её был талантливый, рано погибший художник В. Н. Чекрыгин. «Маковец» устроил три выставки живописи и одну графики. Многие его участники в дальнейшем перешли в общество «4 искусства», ОМХ и другие. Участниками его были Т. Б. Александрова, П. П. Бабичев, Е. М. Белякова, Л. А. Бруни, С. В. Герасимов, Л. Ф. Жегин, К. К. Зефиров, К. Н. Истомин, Н. Х. Максимов, В. Е. Пестель, М. С. Родионов, С. М. Романович, Н. Я. Симонович-Ефимова, Н. В. Синезубов, Р. А. Флоренская, А. В. Фонвизин, В. Н. Чекрыгин, Н. М. Чернышёв, А. В. Шевченко, А. С. Ястржембский и другие. В 1926 году от него отделилась группа художников, создавших объединение «Путь живописи».
В 1922 году впервые выступила с социально-активной программой Ассоциация художников революционной России (АХРР), с 1928 года Ассоциация художников революции (АХР), организовав одну за другой выставки. АХРР внесла новое в художественную жизнь. Начальный период в её деятельности имел немало положительного: объединение талантливых художников, создание филиалов в разных городах, устройство передвижных выставок. В основе программы АХРР лежала задача документального отображения революционной действительности, но заявленный ими героический монументальный реализм не всегда находил воплощение в их полотнах. Постепенно в творчестве художников АХРР-АХР стал преобладать бескрылый бытовой документализм.
С самого своего возникновения АХРР боролась за лидерство в художественной жизни, старалась стать рупором государства, вершителем судеб искусства. Ассоциация провозгласила искусство орудием идеологической борьбы. В состав АХРР-АХР входили и регулярно участвовали в выставках Ф. С. Богородский, В. К. Бялыницкий-Бируля, Б. А. Зенкевич, Б. В. Иогансон, Е. А. Кацман, П. И. Котов, С. М. Луппов, И. И. Машков, В. Н. Мешков, Н. М. Никонов, А. М. Нюренберг, В. Н. Перельман, В. С. Сварог, Г. М. Шегаль, К. Ф. Юон, В. Н. Яковлев. АХРР имело собственное издательство, художественно-производственные мастерские. Всё это использовалось для широкой популяризации творчества членов объединения в многотиражных репродукциях картин, их копиях. Нередко она получала субсидии и заказы от Реввоенсовета для организации выставок. Техническая и материальная база АХРР-АХР была неизмеримо более мощной, чем все остальные объединения вместе взятые, ставя художников других группировок в неравноценные условия в жизни и творчестве. Эти обстоятельства, а главное, претензии Ассоциации на лидерство вызывали резко негативное отношение и противостояние почти всех группировок, принадлежащих к иной творческой концепции.
В следующем 1923 году художники «Бубнового валета» выступили на «Выставке картин» группой, близкой по составу не классическому периоду (1910–1914), а последующих лет. В 1925-м они организовали общество «Московские живописцы», а через три года стали основой крупного объединения «Общество московских художников» (ОМХ).
В борьбе художественных объединений «Бубновый валет» в лице Древина, Кончаловского, Куприна, Лентулова, Осмеркина, Удальцовой, Фалька, Фёдорова представлял собой центр. Весь спектр его идей от экспрессионизма до примитивизма продолжал существовать как в творчестве самих членов этого общества, так и других объединений и группировок.
В 1923 году выставлялись также и менее значительные объединения — «Ассамблея», «Общество художников московской школы» и другие.
В 1924 году «1 дискуссионная выставка объединений активного революционного искусства» представила зрителю выпускников Вхутемаса, которые в следующем 1925-м объединились в Общество станковистов (ОСТ)— одно из значительных в 20-е годы. Художники А. О. Барщ, П. В. Вильямс, К. А. Вялов, А. Д. Гончаров, А. А. Дейнека, А. Н. Козлов, А. А. Лабас, С. А. Лучишкин, Ю. И. Пименов, Н. А. Шифрин, Д. Н. Штеренберг — одни из родоначальников этого объединения, которое впоследствии включило ещё ряд мастеров, — М. М. Аксельрода, В. С. Алфеевского, Г. С. Берендгофа, С. Н. Бушинского, М. Е. Горшмана, М. С. Гранавцеву, Е. С. Зернову, И. В. Ивановского, С. Б. Никритина, А. В. Щипицена и др.
В своей программе и творчестве ОСТ утверждал ценность станковой картины в новом понимании, не как пассивное зеркальное отражение действительности, но как творчески преображённое, насыщенное мыслью и эмоцией отображение бытия в его сущности, богатстве и сложности. Их концепция вобрала в себя достижения левого искусства с острым восприятием цвета, формы и ритма, с повышенной эмоциональностью. Всё это и соответствовало новой тематике их картин, урбанистическому пейзажу, производственной теме и спорту. Художники этой группы много работали в театре, полиграфии (плакате, иллюстрации). Впоследствии, в 1931 году, из ОСТ выделилась группа «Изобригада» — Вильямс, Вялов, Зернова, Лучишкин, Никритин.
В 1925 году на выставочную арену вышло новое серьёзное и значительное объединение «4 искусства», которое включило представителей «Мира искусства», «Московского товарищества художников», «Голубой розы», «Маковца» и др.
программа объединения не содержала острых формулировок и призывов, отличаясь сдержанностью. Общим началом оказался прежде всего высокий профессионализм. Это обусловило широкий диапазон творческих поисков входивших в объединение художников — М. М. Аксельрода, В. Г. Бехтеева, Л. А. Бруни, А. Д. Гончарова, М. Е. Горшмана, Е. В. Егорова, И. В. Ивановского, К. Н. Истомина, П. В. Кузнецова, А. И. Кравченко, Н. Н. Купреянова, А. Т. Матвеева, В. М. Мидлера, В. А. Милашевского, П. В. Митурича, В. И. Мухиной, И. И. Нивинского, П. Я. Павлинова, Н. И. Падалицына, С. М. Романовича, Н. Я. Симонович-Ефимовой, М. М. Синяковой-Уречиной, А. А. Соловейчика, М. М. Тарханова, В. А. Фаворского и других. До 1928 года объединение организовало четыре выставки.
В 1926 году впервые московские скульпторы организовали выставку скульптуры, затем образовав «Общество русских скульпторов»(ОРС), которое четырежды продемонстрировало свои произведения на выставках.
В первые послереволюционные годы московские скульпторы приняли участие в осуществлении плана монументальной пропаганды. Они установили в столице двадцать пять монументов, а так же и в других городах. Большая их часть не сохранилась, так как скульптура была выполнена в непрочном материале, а некоторые памятники были целенаправленно уничтожены. В последующие годы скульпторы участвовали в различных конкурсах: на памятник Карлу Марксу на Ходынском поле в Москве (1919), «Освобождённому труду», на памятник А. Н. Островскому в Москве (1924). Скульпторы показывали свои работы на выставках различных объединений.
С. Ф. Булаковский, А. С. Голубкина, И. С. Ефимов, А. Е. Зеленский, Л. А. Кардашев, Б. Д. Королёв, С. Д. Лебедева, В. И. Мухина, А. И. Тенета, И. Г. Фрих-Хар, Д. А. Якерсон — члены ОРС представлены на настоящей выставке эскизами и небольшими произведениями.
В 1926 году, продолжая процесс созидания новых групп художников, выставился ряд объединений, таких, как «Объединение художников-реалистов» (ОХР), — В. П. Бычков, В. К. Бялыницкий-Беруля, П. И. Келин, Е. В. Орановский, П. И. Петровичев, Л. В. Туржанский и другие.
От «Маковца» отделилась группа «Путь живописи». Эта интересная, но малоизвестная группа художников устроила две выставки (1927, 1928). В её состав входили Т. Б. Александрова, П. П. Бабичев, С. С. Гриб, В. И. Губин, Л. Ф. Жегин, В. А. Коротеев, Г. В. Костюхин, В. Е. Пестель.
В 1928 году группа молодёжи, ученики Р. Р. Фалька, устроила выставку общества «Рост». В него входили: Е. Я. Астафьева, Н. В. Афанасьева, Л. Я. Зевин, Н. В. Кашина, М. И. Недбайло, Б. Ф. Рыбченков, О. А. Соколова, П. М. Толкач, Е. П. Шибанова, А. В. Щипицын.
Одно из крупных и значительных по составу «Общество московских художников» (ОМХ) организовалось в 1928 году, вобрав в себя представителей «Бубнового валета», «Маковца» и других распавшихся к этому времени объединений. ОМХ имело свою производственно-техническую базу. Устроив две выставки (1928, 1929), оно затем было ликвидировано, как и другие объединения. В состав ОМХ входили художники: С. В. Герасимов, А. Д. Древин, К. К. Зефиров, В. П. Киселев, А. В. Куприн, П. П. Кончаловский, Б. Д. Королев, А. В. Лунтулов, А. А. Лебедев-Шуйский, Н. Х. Максимов, И. И. Машков, А. А. Осмеркин, М. С. Родионов, С. М. Романович, Г. И. Рублев, С. М. Таратухин, Н. А. Удальцова, Р. Р. Фальк, Г. В. Федоров, А. В. Фонвизин, В. В. Фаворская, И. И. Чекмазов, Н. М. Чернышев, А. Н. Чирков, Г. М. Шегаль, М. Ф. Шемякин. В 1929 году выставилась «Группа художников 13»— графики и живописцы, творческие единомышленники, ориентировавшиеся на современное европейское искусство и культивировавшие в своём творчестве беглый живой рисунок и живопись с натуры, фиксировавшие живую, изменчивую действительность, её мимолётности. Появление этого объединения было хорошо встречено общественностью. Но художникам довелось в полной мере испытать нападки враждебной вульгаризаторской критики, направленной против левых течений и любого обращения к западному искусству. «13» провели две выставки (1928, 1929). В эту группу входили Д. Б. Даран, А. Д. Древин, Л. Я. Зевин, С. Д. Ижевский, Нина и Надежа Кашины, Н. В. Кузьмин, З. Р. Либерман, Т. А. Маврина, В. А. Милашевский, М. И. Недбайло, С. Н. Расторгуев, Б. Ф. Рыбченков, А. Ф. Софронова, Р. М. Семашкевич, Н. А. Удальцова. В 1930 году создались объединения «Октябрь» и «Союз советских художников». В «Октябрь» входили А. А. Дайнека, Г. Г. Клуцис, Д. С. Моор, А. М. Родченко, В. Ф. Степанова.
«Союз советских художников» основали вышедшие из АХР художники В.К. Бялыницкий-Бируля, К. С. Елисеев, П. И. Котов, М. В. Маторин, А. А. Пластов, В. С. Сварог, В. Н. Яковлев и другие. У объединения была одна выставка (1931).
На рубеже 1920–1930-х годов стала настойчиво разрабатываться идея создания федерации творческих группировок. Одной из попыток была Российская ассоциация пролетарских художников (РАПХ), включавшая АХР, ОМАХР и ОХС. В Федерацию объединений советских художников (ФОСХ), возникнувшую в 1931 году, вошли АХР, РАПХ, ОХК, МАХР, ОМХ, ОРС, ОСТ, «Изобригада», ОРП. ФОСХ организовала «Антиимпериалистическую выставку», посвящённую международному красному дню.
В 1932 году прошли последние показы творческих объединений художников.
В конце 1920-х годов выступления в печати резко изменили свой характер, вульгаризация всё активнее проникала на страницы многих журналов, таких, как «Бригада художников», «За пролетарское искусство» и другие. Художники и деятели культуры подвергались развязной критике, огульно и без основания им предъявлялись политические обвинения.
Эти обвинения в сфере культуры были непосредственно обусловлены политическими изменениями в стране. В 1927–1928 годы стал развиваться новый тоталитарный стиль руководства жизнью страны, активно складывался сталинский бюрократический аппарат. Формировалась новая нормальная эстетика, в соответствии с которой деятелям искусства и культуры отводилась роль иллюстраторов тех идеологических положений, которые высказывались непосредственно Сталиным и его окружением. Художники должны были принимать участие в пропаганде идей партии, в обязательном порядке откликаться на сиюминутные злободневные явления жизни. Всё это относилось не только к агитационно-массовому искусству с его динамичной реакцией на события реальности, но и к станковому. Тем самым художники лишались права на глубокое творческое индивидуальное осмысление действительности, её духовных проблем, на выражение своих мыслей и чувств. Стали организовываться тематические выставки типа «Антиалкогольная», «Искусство третьего решающего года пятилетки» и т. п. Для подобных выставок художники должны были создавать произведения в кратчайшие сроки.
Что касается тематических выставок, посвященным каким-либо конкретным явлениям, событиям, юбилеям, то это открытие 1920-х годов. Первыми их стали организовывать члены АХРР, например «Из жизни и быта рабоче-крестьянской Красной армии» и «Жизнь и быт рабочих» (1922), затем экспозиции, посвящённые юбилеям Красной армии, ставшие традиционными. К её 10-летнему юбилею Реввоенсоветом была разработана тематика произведений и заключены договоры с художниками. Важной для развития советского искусства была организованная в 1927 году ГАХН выставка «Искусство народов СССР», на которой весьма полно было представлено творчество многих народностей страны.
В конце 1920-х годов на выставках появляются этюды и зарисовки с натуры, портреты рабочих и крестьян, шахтёров и рыбаков. Они явились результатом поездок художников по командировкам для изучения жизни страны. Художники получили богатейший материал для творчества, познакомились с производственными процессами на заводах и в шахтах, на полях и в рыбацких артелях. Встречались с интересными людьми. Но с подлинной творческой отдачей этот материал художники не смогли использовать. Уже стала сказываться идеологическая запрограммированность — видеть и изображать прекрасную, бесконфликтную, счастливую жизнь.
С середины 1920-х годов в Москве всё более явственно проявляются негативные процессы в области культуры и искусства. Стали теснить, а то и по просту уничтожать учреждения культуры. Один за другим ликвидировались Пролетарские музеи. Закрылся первый Музей новой западной живописи, а здание его было передано военным ведомствам. Специально построенный для музея дом Цветковой галереи отдали под жильё, не взирая на ходатайство Третьяковской галереи. Был закрыт Московский публичный и Румянцевский музей с передачей его помещения и книжного собрания под Библиотеку СССР им. В. И. Ленина. А живописные и графические коллекции, как и собрания других ликвидированных музеев, переданы Государственной Третьяковской галерее и Государственному музею изящных искусств в из тесные переполненные помещения, преимущественно в запасники. В 1928 году был ликвидирован Музей живописной культуры. Всё это не могло не сказаться самым негативным образом на художественной жизни страны и Москвы в последующие годы. Музеи являлись не только необходимейшей школой для художников, но играли важную роль в формировании нового зрителя. Московские музеи были разнообразны по характеру, собраниям и масштабам. Постепенно они подверглись унификации и стандартизации, их активная деятельность была введена в дальнейшем в строгие рамки, определяемые чиновниками от искусства. Ликвидация музеев и другие действия в области культуры целенаправленно отторгали народ от подлинного искусства и высокой культуры.
23 апреля 1932 года ЦК ВКП(б) принял постановление «О перестройке литературно-художественных организаций», которым распускались все художественные объединения и заменялись новой организацией — Союзом советских художников с однородной структурой и управлением, подобным любому стандартному бюрократическому аппарату для надзора за деятельностью художников и проведения постановлений свыше. Особенно большой урон был нанесён Москве, где духовной жизни искони был присущ дух свободы, независимости и многообразия самых разнородных явлений.
1930-е годы —самые трагические в жизни нашего народа. Наступала пора бездуховности. Тяжёлым идеологическим катком всё в культуре подминалось и уравнивалось, приводилось к единообразию. Отныне всё должно подчиняться спускаемым сверху административным указаниям, которые чиновники от искусства с неистовством внедряли в жизнь.
С конца 1920-х годов репрессии выхватывали отдельных художников, теперь они обрушились на деятелей культуры с ещё большей силой. Немало художников погибло в лагерях, а их произведения бесследно исчезли в недрах следственного аппарата. На выставке представлены работы художников, подвергшихся репрессиям, — А. И. Григорьева, А. Д. Древина, А. К. Вингорского, Л. Л. Квятковского, Г. И. Клюнкова, Г. Д. Лаврова, Е. П. Левиной-Розенгольц, З. И. Осколковой, П. Ф. Осипова, Н. И. Падалицына, А. А. Поманского, Н. М. Семашкевича, Е. В. Сафоновой, М. К. Соколова, Я. И. Цирельсона, А. В. Щипицына.
В искусстве стали поощряться социально-пристижные виды деятельности и жанры: тематическая картина, выполненная в строгом соответствии с идеологическими регламентациями, портреты членов правительства, партийных деятелей и т. п.
В стране всеми средствами возбуждался энтузиазм трудящихся в строительстве новой жизни. Подобным же образом эксплуатировался энтузиазм художников и деятелей искусства, которые в слабых ростках нового жаждали увидеть счастливое будущее страны и всего человечества, обещаемое с трибуны вождём партии. Они стремились воплотить эти мечты в своих произведениях, изображая вымышленную счастливую жизнь, не оглядываясь на реальное бытие народа. На выставках преобладали полотна, наполненные ложным пафосом, фальсифицированным содержанием, оторванным от жизни, сияющие свежеокрашенной бутафорией. В обществе стали рождаться и искусственно создаваться ирреальные фантастические мифы о всеобщем счастье и благоденствии народа под мудрым руководством партии и её вождя.
Искажалось настоящее и прошлое страны, её история, её герои. Происходил процесс деформации личности, «выковывался» новый человек, винтик машины, лишённый индивидуальных духовных потребностей. Заповеди высокой человеческой морали забивались проповедями классовой борьбы. Всё это имело трагические последствия для искусства и культуры страны.
Характер московских выставок в 1930-е годы разительно изменился. На смену неповторимым и самобытным выступлениям групп и отдельных художников, пронизанных энергией творческих открытий, пришли аморфные выставки типа «осенних», «весенних», выставки пейзажа, контрактанов, женщин-художников и т. п. Там, безусловно, были и талантливые произведения. Однако не они задавали тон, а «идеологически выверенные», пусть даже недостаточно художественные. По-прежнему устраивались тематические экспозиции. Среди них значительными и интересными были выставки: «Художники РСФСР за 15 лет» (1933), ещё во многом обращённая в предшествующий период, а также «Индустрия социализма» (1939).
Большая часть произведений для крупных выставок выполнялась по госзаказам. Борьба за заказ, а следовательно, за признание, за материальное благополучие принимала уродливые формы. Теперь государственное «меценатство» обернулось для многих талантливых художников, не принявших официального направления в искусстве и диктата руководящего ведомства, трагедией отлучения от зрителя, от признания их творчества.
Многим художникам пришлось вести двойную жизнь, выполняя работы на заказ по регламентированным «рецептам», а для себя дома, втайне от всех, работать свободно и раскованно, не показывая свои лучшие произведения и не надеясь на возможность их выставить. Их имена надолго покинули страницы каталогов выставок. Т. Б. Александрова, Б. А. Голополосов, Т. Н. Грушевская, Л. Ф. Жегин, А. Н. Козлов, В. А. Коротеев, Г. В. Костюхин, Е. П. Левина-Розенгольц, М. В. Ломакина, В. Е. Пестель, И. Н. Попов, М. К. Соколов, М. М. Тарханов и др., отказавшись от официозного искусства, творили независимо, лишённые мастерских, заказов, подчас и средств к существованию, голодные, но свободные в своём творческом волеизъявлении. Изолированные от общества и даже друг от друга, разобщённые, они в одиночку вершили свой творческий подвиг. Зарабатывали на жизнь преподаванием, работой в полиграфии, театре, кино, привнося в любую сферу деятельности высокую профессиональность, вкус, мастерство.
Произведения официально признанных художников чаще всего попадали в музеи и украшали интерьеры официальных учреждений разного ранга. На данной выставке подобных работ нет. Произведения же художников, отошедших от выполнения заказов, многие годы хранились дома.
Эти картины, как правило, не большие, выполненные не на самых лучших холстах, красками не самого высокого качества. Но они дышат подлинной жизнью, обладают непреходящим обаянием, несут в себе огромный духовный опыт своего времени. Они выражают сложное, подчас трагическое мироощущение целого поколения, не внешне, не описательно, но всеми средствами подлинного искусства. Если содержание картин официального направления устремленно в неведомое счастливое будущее, минуя день сегодняшний, истинные художники показали подлинную жизнь своих современников в той тяжкой атмосфере несвободы, преследований, а не в обетованном раю будущего всемирного счастья. Они раскрывали повседневные героизм преодоления бесчисленных трудностей, унижений, бесчеловечности, утверждали истинные ценности — доброту и любовь к ближнему, веру, стойкость духа.
Пейзажи К. Н. Истомина, В. А. Коротеева, А. И. Морозова, О. А. Соколовой, Б. Ф. Рыбченкова — лирические, индустриальные, городские, наполнены глубоким чувством, философскими раздумьями. Даже натюрморты М. М. Синяковой-Уречиной, А. Н. Козлова, И. Н. Попова удивительно интересны и несут в себе мысли о судьбе и времени. Портрет — самое яркое и значительное в творчестве Е. М. Беляковой, Д. Е. Гуревич, Л. Я. Зевина, К. К. Зефирова, Е. П. Левиной-Розенгольц, А. И. Рублевой, Р. А. Флоренской, многих многих других мастеров. Это преимущественно портреты близких людей, родных. В них, как правило, передаётся ощущение глубокого контакта портретируемого и художника. Они подчас с большой силой раскрывают внутренние пласты духовной жизни. Нередко художники тех лет обращались к библейским сюжетам. Быть может, они пытались осмыслить эпоху и её деяния сквозь призму общечеловеческих ценностей (Л. Ф. Жегин, С. М. Романович, М. К. Соколов).
В последние годы произведения этих, в своё время официально не признанных художников показываются на многих выставках. Выйдя из подполья, они оттеснили картины официального плана, благодаря высокому художественному совершенству, мощной духовной энергии, таящейся в них, чувству истинности, которое они пробуждают у зрителя. Это работы художников Р. Н. Барто, Б. А. Голополосова, А. Д. Древина, К. К. Зефирова, Л. Ф. Жегина, К. Н. Истомина, М. В. Ломакиной, А. И. Рублевой, Г. И. Рублева, Н. В. Синезубова, Н. Я. Симонович-Ефимовой, Н. А. Удальцовой, А. В. Щипицына, Р. А. Флоренской и других.
настоящая выставка даёт большой материал для размышлений, ставит много проблем, требующих дальнейшего подробного исследования. Она поднимает и важнейший вопрос о дальнейшей судьбе искусства Москвы как единого целого. Москва, мощных генератор художественных идей, школа искусства и педагогики, музейный центр страны, в настоящее время не имеет возможности педстать перед зрителем во всём своём богатстве и цельности. Она многие годы неустанно обогащает страну, пополняя музеи всех регионов произведениями своих художников, отдаёт всё, ничего не оставляя себе. Немало таких художников, творения которых полностью разошлись по разным музеям страны и совсем не представлены в столице.
Произведения, экспонированные на данной выставке, являют собой тот материал, который может стать основой для создания Московского художественного музея. Это его потенциальный фонд. Но и он может исчезнуть бесследно, разойдясь по различным музейным хранилищам и частным собраниям. Москве необходимо позаботится о создании своего музея и делать это незамедлительно.
Л. И. Громова