Cтоимость иконы зависит от нескольких параметров.
В советскую эпоху основным ценообразующим фактором была датировка иконы. Связь времени изготовления и стоимости носила характер едва ли не прямой зависимости. Почтенный возраст порой заставлял мириться с практически полной утратой авторской живописи. Сейчас старые коллекционеры нередко пытаются продать иконы через салон, не стоящие и десятой части тех денег, что были в свое время на них потрачены.
Такова современная ситуация: покупатель предпочитает сохранную икону XIX века руине XVI века, хотя бы последняя стоила гораздо меньше. Утрата значимости академических характеристик иконы (касающихся датировки и атрибуции) связана с расширением покупательского круга за счет людей, далеких от профессионального коллекционирования и воспринимающих икону непосредственно, как предмет любования или моленный образ. Именно предпочтения таких покупателей, составляющих сейчас абсолютное большинство, задают тон на рынке.
Задумываясь о соотношении цены и сюжета, мы автоматически вторгаемся в область современного народного восприятия иконы. Это восприятие за 15 лет истории иконного рынка уже сформировало традицию, от которой на девять десятых зависят прибыльность торговли иконами. В рамках этой традиции существует своя иерархия сюжетов, распределившихся от «безнадежных» до самых «ходовых». Значение такой иерархии очень велико, оно сравнимо со значением датировки в прежние времена: насколько малый интерес вызывали тогда поздние иконы, настолько же сегодня малоинтересны покупателю иконы с «плохим» сюжетом, сколь бы древними или хорошо исполненными (до определенной степени) они ни были.
Можно отметить, что за период бытования широкого интереса к иконе, т. е. за последние 10-15 лет, в иерархии сюжетов произошли большие изменения. Внимание покупателя медленно сдвигалось от сложных многофигурных композиций к более лаконичным. В конце 80-х — начале 90-х годов самыми «ходовыми» считались иконы на сюжет «Воскресение — Двенадцать праздников», «Минеи», соборы святых, «лечебники», а также наиболее «людные» из «Праздников», например, «Покров». Подсчет ликов на иконе до сих пор иногда используется владельцами как способ вычисления цены предмета: «Да здесь одних ликов 40 штук!». Эти сами по себе курьезные попытки вычисления цены иконы есть эхо того времени, когда избыточность многофигурных композиций соответствовала избыточному интересу к иконе в целом. Пресыщенность деталями и сценами казались настоящим апофеозом «иконности». Неудивительно, что когда схлынула первая волна ажиотажа, поверхностное восприятие иконы сменилось более глубоким и совершилось естественное переключение интереса с оптически привлекательных, декоративных икон на другие, обладающие большей психологической выразительностью.
За последние десять лет люди накопили некоторый изначальный опыт бытового благочестия. В связи с этим возросли требования к иконе, в первую очередь, как к моленному образу, несущему большое эмоциональное напряжение. Оттого заоблачные цены на «Праздники» или «Минейные» иконы в. салонах — анахронизм. Сейчас покупатель делает выбор, в основном полагаясь на чувственное восприятие, то есть заранее нацелен на лаконичные архетипические сюжеты: Вседержитель, Богородица либо тезоименитый святой.
С одной стороны, эта ситуация выравнивает соотношение предложения и спроса: наибольший интерес вызывают традиционные иконографии, и такой интерес всегда может быть удовлетворен, ведь искомые иконы существуют в большом количестве. С другой стороны, психология современного человека не позволяет примириться с некоторыми особенностями православного мировосприятия, отразившимися в старых иконах.
В первую очередь это касается «гробовых» и «кровавых» сюжетов. Огромное их количество («Воскресение», «Троица», «Успение», все сцены страстного цикла, тема Иоанна Предтечи, мучеников и многие другие) занимают в иконописании важнейшее место, они иллюстрируют центральную для христианства тему преодоления смерти через Крестную жертву и Воскресение. Эта сюжеты наиболее явно выражают основы христианского вероучения. Однако орудия, атрибуты и символы смерти, переполняющие подобные композиции, отпугивают покупателя.
Всегда несколько затруднена продажа иконы на сюжет «Воскресение», т.к. на ней изображен гроб. Еще большие трудности возникают с композицией «Распятие», переполненной сценами насилия. Икона «Троица» с изображением заклания тельца имеет гораздо меньше шансов быть проданной, нежели более лаконичный вариант (обычно если ищут «Троицу», то «рублевский» вариант, без крови). Чаша с головой тельца в «Троице» (если голова различима), тоже пугает покупателей.
Та же чаша, только с жертвенным младенцем внутри, снижает спрос на сюжет «Иоанн Предтеча — Ангел пустыни». Икона со сценой «Усекновение главы Иоанна Предтечи» практически нереализуема, если это не Палех высочайшего качества. Наконец, сюжет «Усекновенная глава Иоанна Предтечи» коммерчески почти безнадежен. Мы имели опыт выставления таких икон, написанных на высочайшем уровне и прекрасной сохранности, за сумму в 150-200 долларов — безо всякого результата.
Столь резкое отторжение — в принципе, новость. Эпоха профессионального коллекционирования подобной категоричности не знала. Ранее преобладало академическое и эстетическое восприятие иконы, а мистический оттенок появился здесь только в перестроечное время. Сначала в эйфорической и несколько суетливой ситуации вокруг старой иконы, когда одним из важнейших ценовых критериев была насыщенность ее композиции, мистические ноты звучали слабо. Но по мере усиления требований к личностному началу в иконе, по мере признания иконы как бы психологически индивидуальным существом, субъектом эмоционального воздействия, требования покупателей к содержанию изображенного обострились.
С таким чутким отношением мы сталкивались почти ежедневно. Люди забирают только что сданные на комиссию иконы, потому что при их отсутствии в доме творится ЧТО-ТО НЕ ТО. Присылая фотографии икон, полностью неразличимых под бликом лобового удара фотовспышки, люди в письмах извиняются, объясняя, что «она не позволяет себя снимать». Покупатели берут икону под залог полной стоимости, чтобы сначала проверить ее, «провести с нею ночь». Целители приносят на продажу ОТРАБОТАННЫЕ иконы. Икону нельзя класть в сумку вверх ногами, а то можно упасть: «Бог тебя самого вверх ногами поставит»,
Очень устойчиво звучат и не оскудевают слухи о «самообновляющихся» иконах. Добавляется к этому и сознание, что продавать и даже покупать икону грешно. В целом сегодня вокруг старой иконы сформирована атмосфера настороженного почтения, с некоторым оттенком мистицизма. Неудивительно, что при таком отношении отрубленная голова или гроб на иконе оказывает на зрителя особенное впечатление. И оно имеет прямые материальные последствия.
Недавно в одно им крупнейших собраний была приобретена уникальная икона первой половины XVII века «Лествица с притчами». В силу сюжетной специфики на иконе несколько рал повторялось изображение мертвого тела, то есть икона имела вполне «официальный» изъян, позволивший нынешнему хозяину, в конечном счете, приобрести ее за очень низкую цену.
Да, современный человек склонен искать в иконе источник абсолютного умиротворения, которое должно быть выражено сюжетом буквально. Хочется верить, что по мере накопления опыта восприятия иконы мы научимся не только непосредственно реагировать на изображение, но и вдумываться в его идейный контекст. Ведь «гробовые» и «кровавые» сюжеты воспринимались в древности совсем иначе, чем сейчас, и человек прошлого находил в них умиротворения не меньше, чем в самом мягком и гармоничном образе Богородицы. На иконе «Распятие» изображался череп Адама, с которого кровь Христа смывает первородный грех, что означало избавление человечества от ветхозаветного проклятия и надежду на наследование царства Божия. Центральное место на иконе «Успение» занимал Христос со спеленатым младенцем на руках — душой Богородицы. Изображение подчеркивало христианское понимание смерти как второго рождения.
Иллюстрации притч напоминали о смерти с тем, чтобы человек глубже ощутил драгоценность жизни и заложенные в ней возможности обретения бессмертия в будущем. Отторжение, которое вызывают выше перечисленные сюжетные детали у современного зрителя, объясняется не тем, что они сумрачны изначально, а тем, что мы не умеем различить ту высокую мажорную интонацию, которая в каждой из них заложена.
Чувствительность покупателя к особенностям иконографии или названию извода столь велика, что порой одна незначительная деталь способна ввергнуть безвинный сюжет в разряд «неблагополучных». К примеру, иконография Богородицы «Всех скорбящих радость» избегается основной массой покупателей лишь оттого, что в названии звучит «скорбь». По тем же причинам игнорируются иконы Богородицы «От Бед Страждущих» и «Взыскание погибших». «Троеручица» считается редким изводом и стоит много дороже, чем распространенные изображения Богородицы, но продается плохо: сюжет странный, «на любителя».
Сюжет «Нечаянная радость» по необъяснимым причинам имеет сумрачно-мистическую репутацию: «бандитский сюжет». Купить икону можно, а вот продавать опасно: «как ни продам, что-то ТАКОЕ всегда случается». Покупатели, в свою очередь, недоумевают поводу того, что Богородица на этой композиции разговаривает «вверх ногами».
Придирчивость покупателя в отношении любых малопонятных деталей изображения — явление, по большому счету, благое. Стремление проинтерпретировать все особенности сюжета следует воспринимать как следствие очень высоких требований к избираемой святыне, которой человек хочет полностью довериться. Естественно, в этих условиях лидируют наиболее лаконичные сюжеты, порождающие наименьшее количество вопросов.
Сюда относятся, в первую очередь, патрональные иконы «именники». Именные иконы стоят среди прочих особняком. Сюжет определяет коммерческую жизнеспособность именника беспрекословно. Именные иконы продаются всегда внезапно, за сумму, порой в несколько раз превышающую ту, что можно получить за аналогичную по техническим и художественным параметрам икону на более обычный сюжет. Если стандартную масляную икону Вседержителя в окладе из серебряной фольги можно приобрести в Измайлове за 300- 400 долларов, то святую Ольгу (тех же параметров) вряд ли возможно купить дешевле 1-1,5 тысяч.
Продажа именника — всегда достаточно острая ситуация. Ассортимент, как правило, невелик, покупатель, разыскивающий такую икону, выбирает из двух-трех вариантов. С другой стороны, покупатель именника — в некотором смысле тоже счастливая редкость. Продажа именника — залог совпадения нескольких прихотливых условий. Происходит оно крайне редко, но зато всякий раз ведет за собой стопроцентно положительный результат. Ассортимент имен в царской и постсоветской России оказался различен, потому ситуация с распределением именных икон крайне неравномерна: при обилии Макариев и Харлампиев с одной стороны всегда ощутима острая нехватка во Владимирах и Натальях. Иногда возникает потребность в именах, экзотических для обеих эпох: недавно по всей Москве разыскивался Вирилад (мученик, память 10 июля). Запрос давался с характерным комментарием: нужен, цена НЕ ИНТЕРЕСУЕТ. Несмотря на такую многообещающую интонацию, поиски, по всей видимости, успехом не увенчались.
Среди московских дилеров есть профессионалы, занимающиеся выявлением, приобретением, реставрацией и последующей продажей исключительно именных икон. Их извлекают с антресолей, где иконы хранились с эпохи нэпа, они неожиданно находятся среди беднейшего скарба, доставшегося по завещанию, с ними расстаются в самую последнюю очередь. Пожилые люди, сохранившие именник, никогда не продадут его: как правило, это делают уже потомки. На обороте именников часто можно прочесть целые истории: даты рождений, поступлений и окончаний гимназий, свадеб, присвоения чинов, уходов на пенсион и смертей
Не всякая икона может считаться классической именной. В облике такой иконы должен быть соблюден строгий формальный этикет: святой изображен один, живопись высокого, профессионального уровня, сохранность, желательно, — идеальная. Как правило, на иконе присутствует серебряный оклад, а вся работа помещена в киот, Основная масса именников изготовлена в позднейшее время, в начале XX века и в целом связана с просвещенной дворянской или мещанской городской средой. То, что именник в его классическом виде — порождение городской культуры, делает его доступным для восприятия современного человека, который, приобретая такую икону, не испытывает никаких эстетических сомнений. Подарочный именник внешне наиболее отдален от «старинной иконы», зато оптимально соответствует представлению об облике драгоценной вещи.
Количество именников, доступных покупателю, очень быстро сокращается. Возможно, лет через десять практически все именники, сохранившиеся до наших дней, найдут своих новых хозяев, и рынок патрональных икон, как таковой, перестанет существовать. Ведь люди приобретают именную икону как талисман, чтобы уже всю жизнь с ней не расставаться.
К самым «благополучным» среди именных сюжетов можно отнести те, которые к тому же имеют жанровый оттенок, легко узнаваемы. Таков сюжет «Чудо Георгия о змие». Другой необыкновенно выразительный именник «Архангел Михаил — грозный воевода», «Всадник страшного суда». Сюжет довольно редкий, иконы такой композиции, как правило, дороги.
Бывает, что патрональную икону отыскать почему- либо не удается. В этих случаях можно рекомендовать к приобретению изображение «Ангела-Хранителя» — своего рода универсальный именник. Впрочем, такие иконы сами по себе — достаточно большая редкость. Покровительственные, оберегательные функции могут быть также возложены на икону какого-нибудь другого чтимого святого, из которых наиболее любим, конечно же, Никола Чудотворец.
В каждом антикварном магазине найдется икона Николы, а в крупном салоне их может оказаться до нескольких десятков. Сейчас можно найти икону Николы любого уровня стоимости: от 30-40 долларов до десяти и более тысяч.
Сложнее ситуация с более редкими изображениями других святых — покровителей. Их пантеон с течением времени изменился, и положение здесь то же, что с именниками. Медост, хранитель скота, Зосима и Савватий, покровители пчеловодства, Власий, Параскева, множество других — все утратили функциональное значение, а следовательно, иконе с их изображением не могут быть востребованы за один лишь сюжет, а при невысоких художественных качествах становятся коммерчески мало привлекательными.
В эпоху безболезненной стоматологии нет надежды на возрождение культа св. Антипия, целителя зубных хворей (иногда встречаются ИЗГРЫЗЕННЫЕ иконы св. Антипия). Иконы «Всевидящее око» могут сейчас привлечь исключительно своей таинственной иконографией, а когда-то они считались целительными для глаз (и порой мы видим такие иконы, где все изображения глаз выскоблены, вероятно, для приготовления офтальмологических снадобий). Можно привести еще немало примеров. С другой стороны, некоторые святые-покровители чрезвычайно популярны и в наши дни, и практически все изображения этих святых в большом дефиците. Очень востребован образ целителя Пантелеймона. Часто разыскиваются покровители семьи и брака Гурий, Самон и Авив. Необыкновенное внимание вызывают иконы св. Трифона с соколом — покровителя охоты (и бизнеса, добавляют сейчас). Образы всех этих святых, как и именные иконы, ценятся во много раз дороже, чем иконы с теми же характеристиками на более заурядный сюжет. Самое примитивное изображение Трифона, по качеству близкое невзрачной «маслушке» ценой в 20 долларов, сейчас будет стоить не дешевле двухсот. Хорошую икону Пантелеймона найти непросто: его культ окреп у нас в конце 80-х годов, с появлением в Москве мощей святого, а вообще на Руси больше чтились (и чаще изображались) целители Косьма и Демьян, ныне почти забытые.
Одним словом, коммерческая иерархия изображений отдельных святых довольно сложна. Разброс цен в этой сюжетной области невероятно широк: из двух формально одинаковых икон одна может оказаться безнадежна, а вторая — едва ли не бесценна.
Гораздо более гармоничная ситуация сложилась с богородичными сюжетами. Формально центральное место в христианском искусстве занимает образ Христа, но фактически тема Богородицы во все времена волновала людей гораздо сильнее. Иконографии Христа немногочисленны и очень устойчивы, в то время, как варианты изображения Богородицы значительно умножались в каждом столетии. На сегодняшний день количество богородичных изводов, известных в одном только православном мире, превышает полторы сотни. Внимание и любовь к образу Богородицы, признание именно его архетипом иконы вообще, характерно для всех эпох, и наша — не исключение. Сейчас все больше людей приобретают иконы не столько ради молитвенной практики, сколько ради обладания дорогим священным предметом — возможно, подсознательно стараясь восстановить традицию хранения семейных святынь. Как правило, если человек разыскивает «дорогую, намоленную икону в дом», речь идет именно об образе Богородицы, а не Вседержителя.
Изводы богородичной иконографии варьируются от повсеместно распространенных до крайне редких. Отсчет начинается с типов богородичных икон, обыкновенных настолько, что в сознании покупателя они как бы утрачивают всякую иконографическую специфику, превращаясь в «икону вообще». Самый распространенный и лаконичный вариант — Богородица «Казанская». В собрании «Гелоса» таких икон в любое время насчитывается не менее двадцати. Несмотря на такую распространенность, сюжет считается «хорошим», дорогим. Примерно одинаково с «Казанской» расценивается вариант Богородицы «Владимирская», «Тихвинская», «Смоленская», «Федоровская». «Иверская» Богородица встречается несколько реже и ценится дороже, как исконная покровительница Москвы. Еще дороже такие популярные изводы, как «Знамение», «Неопалимая Купина»: не очень редкие, но все же нечасто встречающиеся и при этом чрезвычайно востребованные. Цены на «Владимирскую» и «Купину», при одинаковых параметрах, могут различаться уже в полтора-два раза.
Есть ряд сюжетов уже довольно экзотичных, хотя они пока еще не могут являться коллекционным материалом: «О Всепетая мати», «Отрада и утешение», «Неувядаемый цвет» и т.д.. Наконец, существуют действительно редкие памятники, воспроизводящие малоизвестные варианты иконографии, например, «Богоматерь шести веселий», «Богоматерь София-Премудрость киевского извода», вплоть до просто невиданных икон, извод которых представляется трудноопределимым и в описании ставится просто «Умиление», «Одигитрия» и т.п.
Идеальная с коммерческой точки зрения судьба ожидает богородичную икону на сюжет редкий и имеющий к тому же функциональное осмысление. Это иконы «к случаю» — их покупают, как и именники, нечасто, зато по очень высокой цене. Таков, например, извод «Поможение в родах», «Неупиваемая чаша» (молятся от алкоголизма), «Млекопитательница». В старину подобные иконы не выпускались поточным способом, а писались на заказ, потому обычно отличаются хорошим качеством.
К богородичной иконе покупатель всегда относится внимательнее, чем к какой-либо другой, и подчас вникает в значительные тонкости. Заметна или нет кровь на щеке «Иверской», написан ли кораблик в «Скорбящей», есть ли корона на венце «Казанской» — все имеет свое значение и может сыграть роль в принятии решения о покупке.
Богородичная тематика — единственная на сегодняшний день доступная покупателю в довольно тонких нюансах. В рамках этой темы рядовой покупатель порой сближается в требованиях к иконе с профессиональным коллекционером. К сожалению, особо редкие или сложные иконографические композиции на богородичную тему пока находятся вне сферы внимания покупателя. Однако, учитывая тенденцию к постепенному углублению знаний об иконе, следует ожидать, что все больше тем и аспектов будут попадать в покупательский кругозор.
Нельзя обойти вниманием, что множество икон, действительно интересных или даже уникальных с точки зрения сюжета, не способны заинтересовать никого, кроме искусствоведа или коллекционера. Икона с редчайшим сюжетом подчас может стоить очень недорого,
и все равно ее не купят: из-за низких экспозиционных качеств (плохая сохранность живописи), «изуверских», «кровавых», «гробовых» черт в композиции, особенностей стиля («фряжский», «эфиопский», «краснушечный»). У профессионалов, способных оценить редкость иконы, как правило, не достает средств для приобретения иконы через салон.
Икона может быть написана на редкий сюжет, либо обыкновенный сюжет может быть необыкновенно интерпретирован. Последний случай, когда ценность иконы истекает из тонких нюансов иконографии, даже интереснее. К примеру, одно время в «Гелосе» выставлялась чиновая икона XVII века, объединяющая по звену из праздничного, пророческого и праотеческого чинов. Одним из экспертов было отмечено, что помещение рядом сцены Сретения, изображений пророка Илии и праотца Мафусаила может быть не случайно. Герой сцены Сретения Симеон дожил до глубокой старости, так как Бог не посылал ему смерти до тех пор, пока старец не коснется Месии. Илия был взят живым на небо. Мафусаил из всех праотцев имел самый долгий век. То есть, все три сюжета могли быть объединены темой времени, продолжительности человеческой жизни. Необыкновенная сюжетная особенность иконы не сыграла, к сожалению, своей роли, так как вещь была изначально «некоммерческой» (провинциальный XVII век с реставрацией). Продать икону не удалось, хотя цена была значительно ниже, чем на среднюю подарочную икону XIX века. Еще один пример — редчайшее по иконографии «Распятие». До сих пор известен лишь единственный аналог XVII века, возможно служивший прямым протографом нашей иконы. Иосиф Аримафейский, собирающий кровь Христа в чашу Грааля, проповедь Иоанна Предтечи в аду, смелые ракурсы фигур палачей, жанровые эксперименты с изображениями воинов — все это возводит икону в разряд ценнейших произведений. По стоимости икона совершенно доступна обеспеченному любителю. Однако «кровавая» специфика всякий раз, буквально в последнюю минуту, отвращает покупателя от иконы, он в результате находит ей альтернативу.
Можно привести в качестве примера так же памятник совершенно небывалой иконографии «Христос Эммануил», по композиции являющийся модификацией сюжета «Отечество»: изображена Новозаветная Троица, Отец, Сын и Святой Дух, только вторая ипостась выделена крупным планом и представлена в виде Предвечного младенца. Икона родилась на Севере во второй половине XVIII века, скорее всего в старообрядческой среде. Коллекционная значимость иконы несомненна, однако продажа затруднена тем, что живопись исполнена в типичном для Севера жестком «эфиопском» стиле, что делает ее эстетически непривлекательной даже для очень просвещенного любителя.
Конечно, существует несколько обеспеченных коллекционеров, способных и оценить, и оплатить произведение с редким сюжетом. Но количество таких людей невелико, и они не в силах взвалить на себя бремя приобретения всех «неблагополучных», но интересных по сюжету икон.
Разрыв между профессиональными и любительскими требованиями к иконе на сегодняшний день очень велик, и потому масса материала «проваливается», не востребованная. На долю экспертов остается лишь описание и фотофиксация икон, уходящих обратно к владельцу. Иногда фотосъемку редкой иконы приходится производить буквально за десять минут: владелец ценной с художественной точки зрения, но некоммерческой вещи, услышав сумму предполагаемого ухода, убеждается в нецелесообразности продажи иконы и уносит ее обратно.
Трудно прогнозировать будущее, но есть некоторые факторы, дающие надежду на скорое возрождение профессионального интереса к старой иконе. Должна выровняться ситуация с соотношением цен на академически значимые и «коммерческие» иконы и, по мере сокращения разрыва между коллекционными и любительскими требованиями к старой иконе, сгладятся противоречия в отношении к иконному сюжету.
Журнал «Антиквариат. Предметы искусства и коллекционирования», №2, 2002 год. Автор статьи – Илья Боровико